«Стараюсь лечить не просто сердце, а человека с сердцем»


Кардиолог Иван Павлович Хренов – доктор, для которого человечность это не просто одна из черт характера. Это основа, на которой он строит всю свою работу. Когда мы встретились для интервью в медицинском центре «Биоритм», где он принимает, Иван Павлович, приветствуя меня (когда-то тоже свою пациентку), сразу проверил пульс, успокоив: «Частый (торопились, наверное), но зато ровный!». И улыбнулся той самой очаровательной улыбкой, которая на приеме у этого доктора работает порой лучше, чем любой сердечный препарат.
А еще Иван Павлович – тот самый доктор из города Иваново, который в 2010 году стал известен на всю страну своим обращением к премьер-министру Владимиру Путину во время «прямой линии». Молодой доктор спросил премьера, знает ли он о показухе, связанной с подготовкой к визиту высшего руководства: резком «повышении» зарплат медперсонала и временной установке оборудования. После этого у доктора, конечно же, начались проблемы…
Тот, кто знаком с Иваном Павловичем, поймет, почему этот доктор тогда поступил именно так. А тот, кто не знаком, возможно, поймет это из нашего интервью…

Врач в третьем поколении

— Иван Павлович, расскажите о себе.
— Я потомственный врач, в третьем поколении. У меня по отцовской линии бабушка, дедушка – врачи. Отец и мать – тоже. Брат – врач. Тесть с тещей врачи. Жена – врач.
И, кстати, меня в Кольчугине всегда пациенты спрашивают: «А вот был у нас главный врач Хренов, это не ваш отец?». Я говорю: нет, не мой. Но по странному совпадению мой отец тоже был главным врачом, тоже Хренов. Видно, это Божий промысел. Был у вас один Хренов, стал другой (смеется).

— И Вы не менее известны в нашем городе, чем Ваш однофамилец, судя по количеству желающих попасть к Вам на прием…
— Да больше и не к кому ходить! Врачей-то, к сожалению, в Кольчугине не осталось. Разбежались кто куда. Кому работать?

— Иван Павлович, я все-таки думаю, что Ваша популярность никак не связана с отсутствием специалистов в государственном учреждении здравоохранения. Я думаю, что Ваши пациенты идут к Вам не столько из-за Вашей высокой квалификации, сколько из-за очень теплого, человеческого отношения к пациентам. Это у Вас семейное?
— Ну, во-первых, когда я рос и учился, все разговоры были вокруг медицины. У меня даже тетя, старшая сестра отца, врач, дядя – ветеринар и двоюродная сестра – кардиолог, только в Златоусте.

— Получается, что у Вас в момент выбора жизненного пути и других альтернатив не было?
— Когда мы еще жили в Кинешме (родителей распределили туда, как раньше это делалось), и я осознанно помню класса со второго или третьего, что я хочу быть врачом. Были еще мысли стать ветеринаром, но потом они ушли. Но, действительно, вариантов других не было. Мать все время отговаривала, потому что она знала, что жизнь врача – не очень-то и завидная и низкооплачиваемая, но отговорить не получилось. А отец не отговаривал вообще.

— Но одного желания, наверное, было мало. Вы, наверное, еще и прилагали усилия, потому что поступить в медицинский непросто…
— Да, я и учился хорошо, старался. И к репетиторам ходил, и на подготовительные курсы. Конечно, и учиться потом нелегко было. Красного диплома  у меня нет, но средний балл в районе четверки. Но я учился не только за оценки. Мой друг, с которым мы уже восемнадцать лет дружим, один из преподавателей Медакадемии, проректор по воспитательной работе, доцент кафедры, однажды спросил меня: «Ты что, за оценки учишься или за знания?» Я ответил: «За знания!» «Ну тогда и не переживай!» — сказал он. У меня хорошая долговременная память, если я хорошо учился в течение семестра (а, как правило, я старался почитать, поучить), то я мог хоть что-то вспомнить по любому вопросу. Да, перед экзаменом я не высыпался, готовился и, как правило, на «четыре» отвечал.

Лечить не сердце, а человека с сердцем

— Вы сразу определились с кардиологией?
— У меня родители и брат — терапевты. И я хотел быть терапевтом, потому что это широта кругозора, надо знать все, разбираться во всем. А я, в принципе, человек универсальный, как мне сказал мой духовный отец. И поэтому я тоже хотел быть терапевтом. Но так получилось, что в последние месяцы я проходил обучение в кардиодиспансере, и меня там приглядел один профессор и порекомендовал проходить интернатуру в кардиоотделении, заведующий которого предложил потом устроиться к ним кардиологом. И я согласился. Получил специализацию по кардиологии. Но также у меня действующий сертификат терапевта. И я стараюсь лечить не просто сердце, а человека с сердцем. Потому что сейчас у нас медицина разрозненная: невролог назначит три препарата, и кардиолог назначит пять, и еще уролог, и еще кто-нибудь. А кто человека-то лечит? И по сути этот «коктейль Молотова» из таблеток как в организме прореагирует? К сожалению, это только раньше были терапевты, которые знали человека и могли все это суммировать и выдать одну линию препаратов, в которой все было бы увязано. А сейчас терапевтов загрузили работой непомерно, и кадров не хватает, и бумаг много. И что они могут сделать за пять минут? Бедняги, кто там еще работает! А кто хорошо работает – им вообще надо памятник поставить, потому что я, например, не смог так работать.

— А Вы сколько работали в государственной медицине?
— С 2010 по 2016 год. Сначала в кардиодиспансере, в стационаре, потом в поликлинике. И поводом к тому, чтобы уйти, стала не низкая зарплата, а условия труда, потому что в своем возрасте хотелось профессионально расти, а не сшибать верхушки. И когда сейчас просматриваю свои записи от 2012-2013 года, вижу разрозненность мыслей, ход которых я не понимаю. Что-то где-то успел — то и написал. А сейчас, благодаря тому, что я могу тратить времени больше на человека – и здесь, и в Иванове, и когда уже опыт какой-то появился, линия стала правильная, концепция есть. Помню, бывало, спросишь коллег, а те ответят: «Я так назначила… Я так решил…» А за этим решением никакой логики нет. А мне бы хотелось всегда лечить основательно, с подходом, чтобы была концепция, чтоб был правильный диагноз и правильное лечение. Как нас учили. Вот поэтому я и ушел из государственной медицины в частную. И не жалею.

— Часто Ваша большая медицинская семья вместе собирается?
— Да, к сожалению, и не собираемся. Вот недавно в интернете чат устроил, чтобы все как-то общались. Что касается человеколюбия, бережливого отношения к людям, то оно формировалось с детства: я сам не понаслышке знаю, что такое болеть. Испытал это на своей шкуре и поэтому так тепло стараюсь относиться к людям и небезразлично к скорбям. Я не знаю, как на Западе, там врач особо не разговаривает с пациентом, но, как мне порой говорит жена: «К тебе поговорить, что ли приходят?». А я отвечаю, что это особенность наших людей – они не могут не поговорить. А потом у нас издавна считается, что врач и словом лечит. У нас люди особенные, они, прежде всего, живут душой, а уже потом телом. Так и должно быть – у нас и религия такая, что, прежде всего, – дух, душа. А за этим и тело подтягивается….

Звонок Путину

— Иван Павлович, как Вы попали в Кольчугино?
— Была эта история со звонком Путину в далеком 2010 году, в ноябре, когда он приезжал к нам с рабочим визитом. И потом я написал письмо, был выход в прямой эфир, и я на всю страну сказал, что там было много показухи – и зарплаты нарисованные, и оборудование кое-какое подтянули, чтобы создать видимость того, что у нас все замечательно и здорово. И потом была большая шумиха, разбирательство, я где только не был! И море сил и нервов потратил. Тем не менее, я не жалею. И благодаря этому знакомый моего отца, который здесь принимал маммологом, позвал меня в команду ивановских специалистов, которые ездили сюда принимать в «Биоритме». И я стал ездить с ними. Раньше это был раз в месяц, потом два раза в месяц, а теперь, поскольку востребованность выросла, я езжу три раза в неделю. Мне постоянно предлагают переехать сюда жить, но я не могу. И дело даже не в деньгах, не в том, что город, как говорят, бесперспективный, умирающий… Хотя, если храм в городе строится, значит, надежда на будущее есть. Просто время сейчас тяжелое, а смутные времена всегда столетиями длились. Ну, а что вы хотели? Страну такую развалили в 1991 году, и еще неплохо живем. Ну, был социализм, стал коммунизм, теперь капитализм – такой молодой, ранний, дикий. Ничего! Лет через пятьдесят, наверное, все наладится!

Пенсионер – не отход жизнедеятельности!

— Но человеческие ценности, Иван Павлович, во все времена неизменны. Человеку всегда хочется, чтобы его выслушали, помогли… И чтобы доктора лечили не симптомы, а болезни. Чтобы оценивали весь организм, а не только свою специализацию…
— Сердечно-сосудистая система завязана со всеми системами в организме, и, наверное, нет еще такой специальности, где прослеживается такое общее взаимодействие. А потом кардиология – это все равно раздел терапии. Тут и голова, и желудок с кишечником, через которые все наши таблетки проходят. И надо знать, в каком они состоянии, чтобы  правильно назначить препараты, и они работали, и не было бы побочных эффектов, которых все так боятся.

— Пациентов какого возраста у Вас больше?
— В основном, сейчас 40% — от 60 до 70 лет, 30% — старше 70 и 80 лет, кстати, есть и 90-летние! И тоже 30% — это люди от 40 до 50 лет, которые напуганы тем, что мрет молодежь, и часто скоропостижно… Ну, а молодых – меньшинство. Один раз пришла ко мне молодая девушка – обаятельная, красивая, здоровая. Посмотрел, послушал, ЭКГ снял. Все нормально. «Что же Вы пришли-то?» — говорю. «А мне, — говорит, — цыганка сказала сердце проверить». Я говорю: не ходите никогда больше к цыганам! И такое бывает (улыбается). У меня сегодня дедушка был один – ему какая-то женщина нагадала, что он в 83 года должен помереть. И он с этой мыслью сейчас живет. Ему 82 года. А я вижу, что у него ни по УЗИ сердца, ни по ЭКГ, ни по анализам ничего такого нет, чтобы, как говорится, готовить белые тапки. К тому же он уже не встречает никого из своих сверстников – все умерли. Он один остался. И, естественно, такого человека надо, прежде всего, настроить, ободрить. А потом уже и таблетки правильно назначить. К сожалению, у нас так сложилось, что 60-70 лет – пора на пенсию, и дальше в сосенки (у вас так, кажется, это место называют). Это, я считаю, неправильная позиция – государства, чиновников, кого-то еще… Пенсионер – это не отход какой-то жизнедеятельности. У нас прабабушка моих детей помогает моей жене и мне, сидит с моими детьми. Скрипит, вся больная… Но ребенка я могу с ней оставить? Могу. А значит, могу поехать принимать в Кольчугино, могу лучше работать в Иванове. А если бы у меня не было такой прабабушки? С кем бы я их оставил? А жене с тремя детьми одной как было бы тяжело! Поэтому пенсионеры, хотя бы, которые могут минимально приготовить еду и за ребенком посмотреть – это ценная трудовая единица. Просто ее надо правильно использовать! И лечить соответственно. Потому что, бывает, приходят такие люди к врачу, а врач говорит: да это возраст, да чего уж там ждать, и анализы-то поэтому такие… А я, наверное, из тех врачей, которые говорят, что стакан наполовину полон, а не наполовину пуст. Стакан-то, ведь, один и тот же! У меня есть очень много тяжелых пациентов, и я сам не понимаю, как они живут вообще. Но они живут и не помирают. Хотя там такое сердце, хоть завтра белые тапки надевай и неси хоронить. Но живет же человек! И еще пенсию копит и помогает внукам! Поэтому мы его таблеточками и с Божией помощью тянем…

— Иван Павлович, в условиях пандемии люди с заболеваниями сердечно-сосудистой системы, наверное, требуют особого внимания?
— Заболеваемость коронавирусом для моих пациентов может быть фатальной: во-первых, потому что возраст, а во-вторых, потому что у них много сочетанной патологии. Но все зависит, конечно, от иммунитета. Конечно, людям сейчас тяжело, прежде всего, от того потока пугающей информации, который муссируется в прессе и по телевизору. И это отображается на уровне артериального давления. Впадать в панику не надо, тем более, что идет много противоречивой информации. А вот карантин соблюдать надо.

— Что Вы можете еще посоветовать?
— Берегите себя и своих близких. Любите друг друга, как сказано в заповедях, да и во всех религиях. Ухаживайте за собой и берегите здоровье смолоду. Вот я даже сам, несмотря на то, что еще молодой, слежу за собой, пью таблетки от повышенного давления. Хотя я его не чувствую. Но для того, чтобы жить долго и в хорошем качестве, ухаживать за своим организмом надо в любом возрасте. И чем старше человек становится, тем этот уход должен быть тщательнее. И объемнее. Так же, как и с обычной машиной – чем старше она, тем больше в нее вкладываешь. Вот и все. И если человеку есть не хочется, значит, надо сходить анализы сдать, проверить – что не так. У меня пациенты есть, которые в 85 лет еще и на лыжах ездят по 10 километров. И нет у них времени сидеть и скрипеть. Надо жить! И жить в хорошем качестве!

Имеются противопоказания необходима консультация специалиста.

Понравился материал? Поделись с друзьями!
Подписаться
Уведомить о
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии