Любое путешествие, даже увлекательное и приятное, имеет тонкую, но ощутимую ностальгическую подкладку. Куда бы вы ни направлялись — на юг, на север, на запад или на восток – везде и всегда найдутся поводы для сравнения с родиной, и эти сравнения не всегда будут в пользу новых мест. Но вот подходит пора отпуска, и вновь душа рвется в чужие края. Итак, забрасываем дорожные сумки в поезд, идущий в одном из излюбленных россиянами курортных направлений, устраиваемся у окна и… начинаем ностальгировать!

На юг, на юг!

Сочи – признанный фаворит на российском рынке туристических услуг. Развитая инфраструктура, спокойная политическая ситуация, возможность увидеть новые Олимпийские объекты старейшего российского курорта – все это привлекает сюда массы жаждущих качественного отдыха наших соотечественников. Но нам еще рано восхвалять преимущества Черноморского побережья Кавказа. Заняв свои места в поезде «Москва — Адлер» и с радостью узнав у проводника, что биотуалетом можно пользоваться даже на стоянках, мы приступаем к созерцанию мелькающих за окном пейзажей.

Средняя полоса России — лесные дорожки, манящие в прохладу и зелень, велосипед грибника, прислоненный к березе, семейка уток, плавно разрезающая воды заросшего озерца, золотые искорки куполов. Все родное, будто веками исхоженное… Душа, давно стремившая к встрече с новыми впечатлениями, вдруг сжимается сожалением. Впрочем, вскоре пассажиры втягиваются в ритм жизни на колесах, достают бутерброды и игральные карты. Перед долгой стоянкой (в Воронеже стоим 23 минуты!) в проходе выстраиваются все – и те, кто уже приехал, и те, кто просто ждет не дождется возможности размяться. Перрон наполняется разношерстной публикой в пестрых пляжных шлепках, атакующей киоски с мороженым и холодными напитками.

Но вот природа за окном начинает неуловимо меняться. Пышные леса редеют, превращаясь в лесостепь, а там и в степь, и до самого горизонта, сколько хватает глаз, колышется пшеница, покачивают тяжелыми головками поспевающие подсолнухи, волнуется лохматая кукуруза. А после Туапсе за окном появляется долгожданное море – прибой подкатывается чуть ли не под колеса поезда. Высаживаемся в курортном поселке Лазаревское, еще помнящем главнокомандующего Черноморским флотом адмирала М.П. Лазарева и знаменитого художника-мариниста И.К. Айвазовского. Сегодня трудно поверить, что ныне комфортабельный курорт когда-то был свидетелем тяжелейшей жизни ссыльных россиян, умиравших здесь от малярии и пуль местного населения и прозвавших эти места «теплой Сибирью». Сейчас здесь как на дрожжах растут целые кварталы мини-отелей и гостевых домов, отовсюду несется аромат готовящихся шашлыков, звучит музыка, на каждом шагу продается все, что душе угодно – от магнитов и ракушек до надувных матрасов, от крошечных бикини до натуральных шуб, на которые при + 37 по Цельсию больно смотреть.

Коренной Кавказец

В некоторых столовых, где любят обедать отдыхающие, в открытых по южному обычаю всем ветрам залах среди листков с меню и грозными предупреждениями курящим встречаются странные объявления: «Просьба в зале животных не кормить!» Каких животных? Привыкнув видеть на набережной ярких попугаев и мартышек в матросских костюмчиках, мечтающих с тобой сфотографироваться, поневоле озираешься в поисках кого-то подобного. Однако ни попугаев, ни черепах с питонами нигде не видно. Но вот под столом кто-то требовательно бодает твою ногу – поджарая трехцветная кошка устремила на тебя твердый взгляд узких глаз. Заметив, что внимание жертвы привлечено, кошка издает скрипучее «мяу» и вновь буравит головой ногу. Это вовсе не просьба, это приказ, смысл которого предельно ясен! Сердце отдыхающего мягко, и вот уже третий кусок свиной отбивной отправляется с вилки прямо в широко отверстую пасть животного, которого администрация столовой настоятельно просит «в зале не кормить». Когда отбивная заканчивается, попрошайка вразвалочку шествует к соседнему столику, где все повторяется заново.

Коты на Кавказе совсем не те, что наши среднерусские беспородные бродяги. Они тоже не имеют породы, но внешне от наших все же отличаются. Коты худощавы – в теплом и сытном климате курортного поселка им незачем делать запасы, но сложены как гладиаторы. У них вытянутые и крупные морды, а по глазам видно, что все они сплошь прожженные дельцы и хитрюги. Один из таких героев, темно-черепахового окраса кот жил где-то неподалеку от нашего мини-отеля и регулярно под покровом вечерних сумерек появлялся на его территории. Мы прозвали его Коренной Кавказец. Несмотря на преследования персонала отеля, кот приходил каждый вечер, но не попрошайничал, а предпочитал с деловитой наглостью рыться в пакетах с едой, забытых отдыхающими в летней кухне. Считая территорию отеля своими владениями, он отстаивал ее в шумных и продолжительных драках с другими котами где-то в зарослях магнолий и пальм. В последний наш вечер на отдыхе, уже ожидая такси на вокзал, мы прошлись вдоль улицы, чтобы запустить в южное небо прощальный небесный фонарик. Коренной Кавказец бросил что-то грызть в шуршавших пакетах и отправился сопровождать нас, следя глазами за поднимающимся ввысь огоньком, а затем проводил до такси. Быть может, он считал своим долгом лично прощаться со всеми, кто хоть немного пожил в «его» отеле?

Серпантин

Дороги Кавказа – настоящее испытание для вестибулярного аппарата, поэтому перед отправлением автобуса экскурсовод инструктирует нас, туристов, едущих из Лазаревского в Сочи, почти как космонавтов: сладости не есть, пить только мелкими глотками и только воду, сидеть так-то, смотреть туда-то. Дорога, по которой мы начинаем шаткое движение и которую здесь ласково называют серпантином, напоминает скорее змею, причудливыми петлями извивающуюся на раскаленной земле. Непривычно видеть, что шедшие впереди машины, сделав вдруг немыслимый поворот, несутся уже тебе навстречу, но чуть выше или ниже тебя. Море мелькает то слева, то справа, а ты сидишь и удивляешься искусству водителя, уверенно ведущего свой автомобиль все к новым и новым извивам зажатой между пропастью и скалой дороги. Впрочем, здесь, как нигде, шоферская братия демонстрирует осмотрительность, вежливость и твердое знание правил дорожного движения – никто никого не «подрезает», никто не устраивает двойных обгонов на повороте. Видимо, стена с одной стороны дороги и отвесный обрыв с другой —  куда более веский довод в пользу внимательности и соблюдения правил, нежели перспектива штрафа.

Обозревая окрестности из окна туристического микроавтобуса, безнадежно застрявшего в пробке на трассе Новороссийск – Сухуми, невольно ловишь себя на мысли, что на дороге чего-то не хватает. Чего-то или кого-то… Ах, ну конечно! Среди современных машин и колючих придорожных зарослей взгляд постоянно выискивает очкарика Шурика со своенравным осликом, красавицу-комсомолку Нину и темпераментного Эдика за баранкой «этого пылесоса».

Горы

Издалека лесистые горы Черноморского побережья кажутся мягкими спинами ласковых животных. Но поход в горы мало похож на прогулку по городскому скверу. Мы идем по широкой каменистой тропе, на которую наткнулись случайно – ее нет ни на одном туристическом маршруте. Слева крутой, почти вертикальный обрыв, густо заросший кривыми колючими зарослями. К скале справа тоже лепятся кусты, деревья неведомых южных пород, змеятся лианы. Заблудиться в таком лесу невозможно – он попросту непроходим. Кое-где натыкаемся на выходы горных пород, похожие на куски слоеного пирога, а вот совершенно гладкий, словно классная доска, участок скалы – так и хочется что-нибудь на нем написать. Останавливаемся и замолкаем на минуту, чтобы отдышаться, и поражаемся глубокой вековечной тишине, видимо, привычной тут. Ни болтливых туристов, ни зазывал с шашлыками и чачей, только на головокружительной высоте тонко кричит огромная птица да шелестит в колючках осторожная ящерица. В просвете между деревьями открывается горный пейзаж – до горизонта и за горизонт уходят горы, чем дальше, тем они голубее. Взгляд вниз – ух, какая высота! Колесо обозрения на набережной – одно из самых больших в России – кажется не больше обручального колечка. А безлюдная тропа ведет все выше и выше, непредсказуемо петляя на склоне. Поднявшись почти на вершину горы, мы с облегчением устремляемся вниз – к людям, к морю, но долго еще будут сниться распростертые крылья неведомой птицы и шелест срывающихся в пропасть камней.

Море

Какое оно, Черное море? Да каждый день разное. Вчера было похоже на бассейн аквапарка – слабые волночки почти не колышут брошенный фантик. Сегодня прибой ласково покачивает на своих плечах довольных купальщиков, а завтра за его ревом не разобрать слов собеседника, и всем, кто пытается войти в воду, навстречу летят пригоршни камней.

Тихо шумят где-то под палубой винты, упруго качают оседланные волны – мы плывем прямо в открытое море на крошечном прогулочном суденышке. Впереди только горизонт и обещанное купание, позади замирает несмолкаемый гомон набережной, растворяется вездесущий шашлычный дымок. Купание в открытом море, даже ласковом и без акул, хоть кому пощекочет нервы. Прыгаешь с трапа навстречу стихии, делая вид, что тебя переполняет беззаботное наслаждение, но в глубине души с детским страхом ждешь, что вот-вот оплетет ноги скользкое щупальце сказочного Кракена, коснутся спины ядовитые водоросли. Сколько под тобой, беспечный купальщик, метров воды? Чьи глаза следят из глубин за твоими движениями?

Никогда не ходим на море без фотоаппарата. Хочется сфотографировать, запомнить, унести с собой все: шипящую у берега пенистую волну, неуловимую игру солнечных зайчиков, морской закат и даже сотни оттенков серого цвета прибрежной гальки. Каждый ракурс кажется лучше предыдущего, каждое новое фото – совершеннее. Вскоре на безукоризненно чистой линзе появляются радужные точки – брызги соленой морской воды на объективе фотоаппарата.