Дети-сироты: эволюция дискурса

Какая у вас первая эмоция, ассоциация возникает в голове, когда вы слышите слово «детдомовец», «сирота», «беспризорный»? Сочувствие или …страх? Возникает образ брошенного и всеми забытого ребенка или затравленного волчонка, подростка, закрытого для внешних контактов из-за того, что он не может больше верить взрослым?

Проблема сиротства в России существует довольно давно. Задолго до революции 1917 года власти создавали для детей-сирот специальные учреждения, занимаясь их воспитанием и образованием, чтобы затем интегрировать их в общество. За последние сто лет тот язык, которым описывали свое отношение к данной проблеме, в нашей стране претерпел значительную эволюцию, которую я хотел бы проследить.
На протяжении 1920-х – 30-х гг. дискурс о сиротстве менялся, возникнув сперва как дискурс социальной опасности. Детей-сирот как бы исключали из строящегося советского социума, они воспринимались как «чуждый, преступный элемент», как «угроза для общества». Их описывали как серую безликую массу, которая опасна, или как стихийное бедствие, имеющее не социальный, а скорее природный характер.
Со временем отношение к проблеме менялось, и возник дискурс социального участия, т.е. государство и общество признали проблему и сочли необходимым активно вмешиваться в судьбу этих детей, которые рассматривались теперь как объект оказания всевозможной помощи. Правда, в них по-прежнему виделся источник многих проблем и затрат, но не опасностей. И для того, чтобы обосновать необходимость оказания этой помощи «голодным и больным» детям, акцент в их социальном портрете делался на физической и моральной неполноценности.
Накануне Великой Отечественной войны о них стали говорить уже как о ресурсе общества, будущих взрослых – появился дискурс социальной полезности. Предлагались различные способы решения проблемы сиротства: обеспечение питанием, одеждой, предметами первой необходимости, устройство детей в семьи, трудовое обучение.
Первый детский дом в советской России появился в Москве в 1918-м, вскоре преобразованный в Детский городок, включавший несколько детдомов и школу. В 1930-е гг. в СССР существовали различные типы детдомов: дошкольные (для детей от 3 до 7 лет), школьные (с 8 до 15 лет), смешанные (от 3 до 15), пионердома, куда брали с 12 лет, детские городки (в них могли проживать и дети старше 15 лет).
После Гражданской войны в Кольчугинском поселке и селах были образованы 6 детдомов для беспризорных. Помещения для их размещения подобрали из числа пустовавших домов помещиков. Такие детдома возникли в Золотухе, в помещении пустовавшей фабрики, в Беречине – в помещении школы столярного дела, в Литвинове и в бывшей усадьбе коннозаводчика Иконникова в Копылках. Два детдома были и в Кольчугинском поселке. При городском Совете была организована секция по борьбе с детской беспризорностью. В 20-30-е гг. в городском поселке насчитывалось более 500 беспризорных детей, много было и неучтенных.
В годы войны сироты стали восприниматься как дети всего народа, а советский народ — как одна большая семья, т.е. возник дискурс социального единения. Кольчугинский детдом в августе 1942 года принял сотни детей из блокадного Ленинграда. Завучем в детдоме была М.П. Афанасьева, переехавшая оттуда вместе с детьми, где до этого заведовала детсадом.
После войны в стране действовало более 4 тысяч детдомов. Создавались специальные детдома для детей, чьи родители погибли на войне. С 1947 по 1978 гг. бессменным директором Кольчугинского детдома был Н.И. Резчиков, стремившийся улучшить состояние здоровья детей, их питание и условия быта, обеспечивая одеждой и обувью. Вся работа в детдоме строилась на трудовом воспитании. На его территории появились хозяйственные постройки, был заложен фруктовый сад, посажены грядки с овощами.
В 1987 году был создан Советский детский фонд им. В. Ленина, после распада СССР преобразованный в Российский детский фонд.
В 1990-е гг. появились новые типы детдомов – семейные детдома (например, в Омске и Ульяновске), дома детства (в Новокузнецке и Кемеровской области), детские деревни-SOS (Мурманская, Московская, Ленинградская, Орловская области).
В 2000-е гг. можно говорить о существовании трех различных типов дискурса относительно сирот: социальной опасности (как «источника будущих сидельцев»), самооправдания, поиска виноватых (как жертв нерадивых родителей) и социального партнерства (коллективные усилия общества и государства в решении проблем детей-сирот).  В этот период Кольчугинский детдом стал самостоятельным учреждением, с крепкой материально-технической базой: тренажерным залом, комнатой психологической разгрузки, хоккейной и баскетбольной площадками и многим др. На базе детдома был открыт семейный центр для адаптации воспитанников к самостоятельной жизни, создания атмосферы защищенности и доброжелательности в семейных отношениях. В 2010 году юридическое лицо ОГОУ «Кольчугинский детский дом» было ликвидировано.
На сегодняшний день, учитывая меры социальной поддержки государства в виде различных льгот, помощи в приобретении жилья, выделении путевок в загородные лагеря, создании социально-реабилитационных центров для несовершеннолетних, бесплатного правового консультирования детей-сирот и их усыновителей, можно сказать, что дискурс социального партнерства побеждает. И именно в данном ключе нужно решать эту проблему в будущем.

Михаил Ломоносов, на фото из архива С. Буклеревич — Кольчугинский детский дом

При написании данной статьи автор использовал следующие источники: Астоянц М.С. «Политический дискурс о сиротстве в советский и постсоветский период: социальная интеграция или социальное исключение?»; Ребров В.И. «Летопись ОВД округа Кольчугино: очерки, воспоминания бывших сотрудников ОВД, архивные документы»; Беляков В.В, Горшкова Е.А. «Детские дома»; газета «Кольчугинские вести», №16, №19 2008 г.

Понравился материал? Поделись с друзьями!
Подписаться
Уведомить о
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии